Птицы в роще чистят перья,
Скоро будет пять.
Самогонщица Лукерья
Не ложилась спать.
Долго выручку считала,
Даже бедная устала,
Но ее дела идут «на ять»!
От недальнего погоста шорохи плывут —
Летом это очень просто:
С кем-то мять траву.
Но не почта и не птица
К самогонщице стучится, —
Батюшки, так ставни оборвут!
Это мается с похмелья молодой профорг…
Тихо двери заскрипели,
И начался торг.
Этот парень ходит парой
Со своею стеклотарой,
Никогда, шельмец, не просит в долг.
Проворчала мать Лукерья:
«Надо ж знать и честь!»
Птицы в роще чистят перья,
Скоро будет шесть.
Но задами катит кто-то,
Весь бинтами перемотан:
«Что, — кричит, — Лукерья, выпить есть?!?» Э
то новый участковый, младший лейтенант.
Непонятно, как такого, бьет его жена?
Ну зачем ломать карьеру молодому офицеру,
Наливай, Лукерьюшна, вина. И до дна!
«Самогон — не для милиций…» —
Слышится дискант.
Это прет опохмелиться сельский музыкант.
Он бродяга и бездельник,
Не имеет крупных денег,
Только неприятности в ДК.
Он Лукерьюшке-царевне заложил жилет.
Просыпается деревня —
Снова пьяных нет.
Безо всяких репетиций
Хором спели песню птицы,
На востоке занялся рассвет.
Мать Лукерья в дремной неге
Деньгам счет ведет.
Спит в телеге муж-бутлегер, дядюшка Федот.
Он губой прилип к окурку
И во сне мурлычит «Мурку»,
И во сне учительницу ждет.
Самогонщица открыто смотрит из окон,
Величаво у корыта хрюкает бекон.
На перину повалилась,
Покрестилась, помолилась:
«Боже, поддержи сухой закон!»
<